Почему военно-историческая драма «Лето 1941 года», прежде всего, кино о вере в человека? Каково это играть историческую личность, сохранившую в себе свет несмотря на тяготы войны? Какое кино можно считать патриотическим? Для чего нужно помнить о своих корнях и можно ли говорить о том, что казахстанский кинематограф сегодня переживает эпоху возрождения? Обо всём этом в новом выпуске «Синемании» рассказал актёр театра и кино Азамат Нигманов. Фильм «Лето 1941 года», где он исполнил главную роль, вышел в широкий прокат накануне, 28 апреля.
С: Азамат, в своё время вы закончили Театральный институт имени Бориса Щукина. Расскажите немного об этом периоде.
АН: С теплом вспоминаю своё обучение в Щуке. Моими художественными руководителями были Николай Сличенко и Роман Дробот. Я им благодарен. Там же система какая. Первые полтора года обучение ведут четыре-пять основных педагогов. Я имею ввиду профильных, по мастерству актёра. А дальше ты попадаешь в руки практически всех педагогов училища. Поэтому весь преподавательский состав я люблю и с теплотой вспоминаю о них.
С: Вы, будучи этническим казахом, родившимся в Омске, закончили цыганскую студию в Щуке. Объясните, как так вышло?
АН: Вот такие парадоксы судьбы, которые меня всю жизнь преследуют [смеётся – прим. ред.]. Цыгане всегда шутили, что мимо проходил табор, который меня подобрал. Меня на курсе даже Будулаем называли.
С: Каково было учиться с цыганами? Как вас приняли?
АН: Замечательно! Конечно, ситуации были разными в процессе обучения, но мы как-то уживались. В целом, опыт оказался положительным. После учёбы нас разбросало. Многие ребята сейчас работают в «Ромэне», я – в электротеатре Станиславский.
С: Вас по-цыгански говорить научили?
АН: Да, знаете, какое-то время мы даже учили цыганский язык.
С: А на казахском разговариваете?
АН: На бытовом уровне говорю. Сейчас, кстати, прохожу онлайн-курсы казахского языка. Даже удивился тому, как много людей со всего мира этим интересуются.
С: Азамат, насколько, по вашему мнению, важно помнить о своих корнях?
АН: Чем взрослее становишься, тем сильнее хочется это понимать. По крайней мере, у меня возникает желание знать, кто я и откуда, что было до меня. У казахов есть такая вещь, что нужно знать поимённо семерых свои дедов. Наизусть я пока этого не выучил, но у меня всё записано. Обоим своим сыновьям я хочу передавать всю эту культуру.
С: Сыновей казахскому учите?
АН: Пока мы идём к этому. Несмотря на то, что моя жена этническая казашка, она абсолютно русскоговорящая. Так что нет возможности регулярно коммуницировать с носителями языка. Тем не менее, когда я приезжаю на съёмки в Казахстан, в Алматы, день на третий-четвёртый как-то бессознательно перехожу на казахский. Меня даже друзья хвалят.
С: В кино на казахском снимаетесь?
АН: Когда я снимаюсь в Алматы, это всё картины на русском. Вот, например, в фильме «Лето 1941 года» у меня было несколько фраз на казахском языке. Я их сказал. Но у меня присутствует не совсем казахская мелодика произношения, конечно.
С: Давайте обратимся к военно-исторической драме «Лето 1941 года». В ней вы исполнили главную роль. Расскажите об этом.
АН: В фильме «Лето 1941 года» я играю казахского учёного, писателя и общественного деятеля Ади Шарипова. Это удивительная личность. В детстве он потерял отца, позже мать. Его тяга к образованию и просвещению, несмотря на то что он работал пастухом, привела к тому, что он окончил школу, потом Алматинский университет. Будучи взрослым, его призвали в ряды Красной армии. В 1941 году, когда началась Великая Отечественная война, ему исполнилось 28 лет. Попав в окружение, он не растерялся, собрался в отряд и 28 месяцев провёл в белорусских лесах.
Ади Шарипов был довольно известным партизаном, успешным. Его называли Сашка-казах. Немцы готовы были заплатить огромную сумму – пять тысяч марок – за его поимку. В 1944 году он вернулся на родину в Казахстан. Там, к сожалению, произошли трагические события. Но в то же время это всё показало силу его личности.
Когда я изучал биографию Шарипова, познакомился с его вдовой. Она до сих пор жива. Мы беседовали, и она благословила меня на эту роль. Узнавая всё новые и новые факты о своём герое, я каждый раз поражался, как его постоянно ломала судьба, а он всё равно оставался человеком в это самое время. Каким светлым и неозлобленным он был. Все помнят, что он всегда улыбался и был приветливым.
С: Какими профессиональными навыками вы обзавелись на съёмках фильма «Лето 1941 года»?
АН: Ади Шарипов после войны писал очерки о своих сослуживцах и повести о своём нахождении в белорусских лесах. Благодаря этому я узнал о навыках того, как человек может существовать в полевых условиях. Плюс мне пригодились навыки владения оружием, которые я приобрёл при работе над прошлыми своими фильмами.
С: Какие типичные черты военного человека вы для себя бы выделили? Вы ведь играли достаточно много военных.
АН: Основное – это, пожалуй, просчитывание наперёд каких-то действий.
С: Азамат, вы несколько раз упомянули, что часто бываете на съёмках в Алматы? Что сейчас происходит с кинематографом в Казахстане?
АН: Возрождение, я бы сказал. Первая моя встреча с казахстанским кино состоялась в 2013 году. Я снимался у режиссёра Наримана Тулебаева. Потом была судьбоносная для меня встреча с Адильханом Ержановым, которого знает вся Европа и мир. С его картиной «Жёлтая кошка» мы ездили на Венецианский кинофестиваль. Для меня было удивлением, что в Казахстане его практически не знали, а там к нему подходили с плакатами прошлых работ и просили автографы. Далее мы сотрудничали над вторым совместным проектом – фильмом «Штурм».
Сегодня в Казахстане работает свой Фонд кино. Там регулярно проходят питчинги. Конкуренция на рынке живая, очень много молодых кинематографистов, которые поездили по миру, поучились. По этому поводу, кстати, есть замечательная программа «Болашак», благодаря которой ребята ездят обучаться за рубеж и возвращаются на родину работать.
С: Съёмочный процесс в Казахстане чем-то отличается от российского?
АН: На мой взгляд, там в этом отношении происходит некое столкновение культур. При этом я наблюдаю там какое-то такое спокойствие. Все всё успевают. Удивительная история [смеётся – прим. ред.].
С: Азамат, что лично для вас значит память о войне?
АН: Это страшно. Это боль человеческая, ещё грязь и смерть. Какие-то такие ассоциации у меня возникают. Я, пока ещё был жив мой дедушка, периодически допытывался у него, какой была его жизнь в военные годы. Он всегда как-то так нехотя говорил со мной об этом, часто и вовсе односложно отвечал.
С: Как режиссёр и сценарист фильма «Лето 1941 года» Бекболат Шекеров помогал вам при создании образа вашего героя Ади Шарипова?
АН: Мы с ним сошлись вот в какой точке. Я пришёл к выводу, что все те, кто знал Шарипова, отзывались о нём как о светлом, добрейшем человеке, который всем шёл на помощь. Который всегда улыбался. Взять вот его гражданские фотографии. Обаятельнейший человек! И мне было интересно, как, пройдя такие жернова, он мог убивать. Я спросил у Бекболата, про что мы будем снимать. Мы договорились, что будем показывать, как закалялась сталь. Мы делали образ того, как, пройдя нечеловеческие испытания, герой остался человеком.
С: Почему сегодня люди в России так плохо ходят на фильмы о войне?
АН: Может быть, им не так просто в обычной жизни, а, идя в кино, они хотят видеть что-то лёгкое.
С: Насколько физически тяжело было работать над фильмом «Лето 1941 года»?
АН: Физически было сложно, конечно. Но я каждый раз задавался вопросом, как мой герой 28 месяцев проходил это на себе. Зима, весна, лето, осень. Нечеловеческие условия. К тому же на мне лежала огромная ответственность. Этого человека многие знали, поэтому мои физические ощущения отступали на второй план.
С: Вы ведь изначально пробовались на роль второго плана, верно?
АН: Да, сначала мне предложили роль боевого товарища Ади Шарипова, который всегда находился с ним рядом. Но таких персонажей я сыграл в российском кино очень много. Бекболат Шекеров прислал мне одну сцену, а я попросил весь сценарий. Прочитав его, я буквально влюбился в главного героя. Мне показалось, что сходится всё. Что я внутренне созрел для того, чтобы сыграть такого человека. Дальше мы сделали пробы, и всё сложилось.
С: Чем, как вы считаете, современные фильмы о войне отличаются от старых советских?
АН: Сейчас люди хотят видеть в кино аттракцион. А в старом кино всё двигалось размеренно, медитативно даже.
С: Какая сцена была для вас самой сложной?
АН: Режиссёр много информации изучал в архивах, поэтому сценарий готовился несколько лет. Основываясь на своих находках, он добавил в картину эпизод, когда на глазах у моего героя немцы убивают маленького мальчика, вставив ему в рот дуло пистолета. Тогда у Шарипова просто упала планка, хотя он был очень сдержанным и рациональным. Но солдаты его сдержали. Вот этот эпизод снимать было максимально неприятно и даже жутко. Да, я актёр, но человеческая часть меня, конечно, реагировала.
С: Что для вас значит термин «патриотическое кино»?
АН: Это кино о любви к семье, к близким, к самым родным, к городу и стране, в которых ты родился.
С: Чем «Лето 1941 года» о казахском партизане будет интересно русскому зрителю?
АН: Тогда существовала одна большая страна под названием СССР. Поэтому, мне кажется, посмотреть фильм стоит для осознания того, что я сказал ранее. Мой герой всё время думал о своей семье, о своей родине. Это кино о том, что все мы можем жить в мире. Конечно, если захотим.
С: Какими советскими военными фильмами или героями вы вдохновляетесь, снимаясь в военном кино?
АН: Мне очень нравятся картины «В бой идут одни старики» и «Горячий снег». Недавно пересматривал «Они сражались за Родину» Сергея Бондарчука.
С: Почему нужно посмотреть «Лето 1941 года» на большом экране?
АН: Мне кажется, это кино обо всех нас. Оно снято поколением XXI века о наших предках, о том, как они не сломались и не пали духом под весом свалившихся на них обстоятельств. Это кино про веру в человека.
Фото: Екатерина Тимошенко