Google Новости
О каких исторических событиях повествует военная драма «Аманат», вышедшая в прокат 26 мая? Почему межнациональные различия не должны становиться препятствием для дружбы и любви? Для чего сегодня необходимо воссоздавать институт цензорства в российском кино и какие факторы влияют на интерес и вкусы зрителей? Обо всём этом в новом выпуске «Синемании» рассказал режиссёр Рауф Кубаев.
С: Рауф, расскажите немного о том, как создавался фильм «Аманат»?
РК: Начать нужно с того, что над фильмом работали два режиссёра – Антон Сиверс и я. Весной прошлого года ко мне обратился продюсер Вадим Горяинов и познакомил меня с генеральным продюсером фильма Шамилем Джафаровым. Они предложили мне закончить следующую часть «Аманата». Значительный объём картины уже был снят, но Антон Сиверс оказался очень занят. Я согласился на это предложение.
Если же брать вообще всю историю создания этого кино, то она началась четыре года назад. Различного рода обстоятельства, такие как пандемия коронавируса, вынудили команду остановиться, а когда работа возобновилась, к ней подключился уже я.
С: Давайте объясним нашей аудитории, что такое «аманат».
РК: Это тюркское слово, которое обозначает нечто вверенное на хранение, очень дорогое. Иными словами, это залог. Адекватного перевода нет, но если оттолкнуться от сути, то получается заложник. Главный герой Джамалутдин, сын имама Шамиля, был отдан царю Николаю I в заложники в обмен на какие-то послабления военных действий. А Джамалутдин в итоге поступил в кадетский корпус и стал русским офицером.
С: Почему при наименовании картину назвали именно «Аманат»? Почему, например, не «Великий заложник»?
РК: Во-первых, это слово значимое на Кавказе. Во-вторых, мне кажется, что во фразе «Великий заложник» есть что-то… от Болливуда.
С: Это разве плохо?
РК: Я считаю, что лучше, когда название отражает всю многонациональность нашей страны.
С: Кто такой имам Шамиль? Что это за фигура? О нём ведь нет однозначного мнения даже среди историков.
РК: Имам Шамиль объединил всё движение на Кавказе против России в XIX веке. Он был легендарной личностью, весьма популярной в Европе. В то время о нём там очень много писали.
С: То есть получается такой Джохар Дудаев?
РК: Джохар Дудаев не объединял все народы Кавказа. Он захватил власть в Чечне и пошёл против российского руководства. А имам Шамиль объединил все кавказские народы, которые протестовали на тот момент в царской России.
С: Тогда это старший Кадыров?
РК: Нет, Ахмат Кадыров тоже не объединял все народы Кавказа. Вспомните, что, когда, например, Басаев вошёл в Дагестан, его там остановили именно дагестанцы
С: Насколько глубоко при работе над фильмом вы погрузились в реальную историческую эпоху того времени?
РК: Мне кажется, это большая ошибка – считать, что наш фильм должен зеркально отображать исторические события того времени. Конкретно у меня был сценарий плюс какие-то знания о том периоде. Ещё у меня имелось представление о том, что от меня хочет продюсер и что я могу сделать сам лично. Исходя из этого, я снимал фильм.
С: Приходилось ли вам спорить с продюсером?
РК: Практически нет. Когда я предлагал что-то относительно Кавказа, и это не противоречило логике и было тактично, Шамиль Джафаров всегда со мной соглашался.
С: Рауф, часть ролей в фильме «Аманат» исполняют молодые, пока ещё не медийные актёры. Вы специально подбирали именно таких людей?
РК: Как я уже говорил, начинал эту работу Антон Сиверс. Именно он руководил поиском актёров. Могу сказать, что те люди, которые ему помогали, сейчас работают со мной над новым проектом. Вообще, что касается вопроса, то это же такая история. С одной стороны хочется, чтобы роли играли узнаваемые артисты, на которых пойдёт зритель. С другой – важно открывать новые имена и видеть свежие лица.
С: Почему, как вам кажется, Северный Кавказ был и есть горячей точкой?
РК: Я не думаю, что так было всегда. Разве с тех пор, как имам Шамиль и император Александр подписали договор о сотрудничестве, Кавказ всегда являлся горячей точкой? Мы всегда любили кавказские народы за их гостеприимство…
С: Но они нас не всегда любили.
РК: Если уж так говорить, то и мы их не всегда любили.
С: Но почему именно Северный Кавказ? Почему не было таких антагонистических противоречий с Грузией, с Арменией?
РК: Вы слишком многого от меня хотите. Думаю, ответ на этот вопрос не знают даже самые продвинутые политологи и геополитики. Лично мне кажется, что кавказский народ очень кроткий. Его невозможно притеснить. Попробуй скажи какую-нибудь грубость проходящему мимо тебя кавказцу. Он до последнего будет с тобой вежлив, пока ты не начнёшь нарушать его личное пространство, которое он сам для себя выстроил. Это всегда нужно учитывать. Потому что он для тебя сделает очень многое, но, если ты перейдёшь границу, плохо будет именно тебе.
В нашем фильме есть момент, когда в ответ на вопрос императора Александра про то, есть ли у нас шанс примириться с Кавказом, герой отвечает «Нет». Потому что кавказский народ никогда не примет крепостное рабство. И царь говорит: «Да, это беда России. Я всегда считал, что крепостное право надо было отменять сверху, пока оно не отменило себя снизу».
Так вот, то, что можно объяснить высшими, божественными или традиционными резонами в России, невозможно объяснить на Кавказе, если это нарушает чьё-то личное пространство. Невозможно! Потому горячая точка возникает там тогда, когда это не учитывается.
С: Почему сейчас, в начале XXI века, когда закончились чеченские войны и на Северном Кавказе относительно спокойно, понадобилось снимать такое кино?
РК: Дело в том, что сам то фильм рассказывает не о том, какая горячая точка это была в XIX веке. Он больше о том, что несмотря на все межнациональные различия именно дружба и слияние народов очень важны и нужны. Ведь даже рекламный слоган нашей картины об этом: «Враги, ставшие друзьями. Народы, ставшие братьями».
С: В чём, на ваш взгляд, причины ксенофобии в России?
РК: Я узбек и больше тридцати лет живу в России. Ксенофобию, которую вы подразумеваете, я на себе никогда не ощущал. А если случалось, что меня как-то не так называли, к примеру, в споре, то делали это люди не от большо ума. То есть не очень образованные, которые больше ни одного аргумента найти не могли. Но это не ксенофобия.
С: Считаете ли вы, что за тридцать лет проживания в России вы стали русским узбекского происхождения.
РК: В нашем фильме есть фраза, которую я могу перефразировать под себя. Я узбек, я мусульманин и я русский режиссёр. Поэтому я всегда держу своё слово.
#GALERY#
С: Какой вклад Дагестан внёс в картину?
РК: Гигантский! Чтобы это понять, вам нужно просто посмотреть наш фильм. Во-первых, нам очень сильно помогало руководство Дагестана. Во-вторых, помогали люди. Они несли какие-то вещи из дома. Музеи предлагали нам костюмы и детальный реквизит. А массовка какая была! Специально люди приезжали, по три-четыре часа в одну сторону ехали из Махачкалы, чтобы сниматься в массовых сценах.
С: Как вы ответите на вопрос, русский – это кто?
РК: Во-первых, это очень сложный вопрос. На него нет однозначного ответа. Во-вторых, я бы сформулировал вопрос иначе. Русский – это зачем или почему.
С: Зачем и почему?
РК: Русский – это за справедливость. Русский – это за жизнь. Русский – это потому, что иначе нельзя. Расплывчатый вопрос и такой же расплывчатый ответ.
С: Рауф, в комментариях к трейлеру фильма «Аманат» можно встретить слова о том, что фильм снимали русские и что они всё перевернули на свой лад. Откуда эти мысли?
РК: Объясню. Фильм стал детищем Шамиля Джафарова, дагестанца по происхождению. Он жил эти проектом, дышал этой идеей и делал всё ради неё. Помогали нам в Дагестане все. Шамиль в этом смысле оказался такой вот царь Мидас. Если тот прикасался к чему-то, и это превращалось в золото, то тут все превращались в наших помощников. Помогали все вплоть до высшего руководства региона.
До премьеры в Москве мы провели два показа в Дагестане. 7 мая – в Махачкале, 9 мая – в Гунибе, где проходили съёмки картины. Успех был везде. В Махачкале люди десять минут аплодировали и никуда не уходили. В Гунибе то случилось практически то же самое.
Но когда мы снимали, нам говорили, что, как бы там ни было, найдутся те, кто скажут, что было не так. Что всё неправда. Потому что в Дагестане живёт очень много народностей. И, знаете, что ещё я хотел бы отметить. Те, кто хвалят искренне, находят какие-то совершенно волшебные слова. А те, кто ругают, делают это просто. Ведь главное – сказать или написать что-то плохое.
С: Почему российские зрители так плохо ходят на отечественное кино?
РК: Наверное потому, что людей не обманешь. Есть две вещи, которые, как мне кажется, могут привести массового зрителя в кино. Первое – это сопричастность. Именно этим объясняется успех фильмов «Движение вверх» и «Легенда №17».
С: То есть и к «Холопу» тоже чувствуется сопричастность?
РК: Я не договорил [смеётся – прим. ред.]. Второе – это очень сильное желание расслабиться. Чтобы никто не учил, и чтобы можно было почувствовать себя умнее того, кого зритель не очень любит.
С: В последнее время режиссёры всё чаще используют обнажённые части тела и ненормативную лексику. Но и это не привлекает зрителей в кинозалы. Почему?
РК: Я назвал два критерия, которые работают при условии максимальной честности перед зрителем. А бездумное увлечение показом обнажённые частей – не совсем честный подход. Отвечая на ваш предыдущий вопрос, скажу так. Сейчас образовался перекос, если угодно – несоответствие между тем, что человек хочет, и тем, что ему предлагает киношник.
Это очень сложная тема, на которую я говорю с большой опаской. Знаю, что найдутся люди, которые будут против, но я просто двумя руками за то, чтобы в кино ввели цензуру. Чтобы обнажённые части появлялись в кадре только тогда, когда это оправдано.
С: Кто должен это определять?
РК: Это самый распространённый аргумент. Кто будет решать, что показывать, а что – нет. Отвечу на это чуть из другой области. Как только стали разрешать всё, пошло вот это вот перенасыщение. Зритель настолько пресытился, что уже никому не верит. Институт цензуры – достаточно сложная штука, и восстановить его будет сложно. Но начинать нужно.
С: То есть вы считаете, что возрастного ценза сейчас недостаточно?
РК: Конечно, нет. Потому что всё это нечестно. Повторю ещё раз, я затрагиваю очень мощную тему. Да, поначалу могут быть перегибы, но институт цензорства должен быть восстановлен. Ещё двадцать лет назад я говорил, что отсутствие цензуры – мина замедленного действия. Вот теперь режиссёров упрекают за то, что зрители не смотрят их кино.
С: Да, но до отмены цензуры тридцать лет назад режиссёра Александра Аскольдова буквально сгноили. Он был вынужден работать билетёром в театре. Его фильм «Комиссар» пролежал на полке много лет, так же, как и картина «Агония» Элема Климова. Гнобили Митту за то, что он посмел показать обнажённую грудь Александры Яковлевой. Так что перегибы, о которых вы сказали, существовали и до отмены цензуры.
РК: Тогда запрещали и клали на полку то, что не соответствовало генеральной линии партии.
С: Объясните, почему нужно обязательно посмотреть фильм «Аманат» на большом экране?
РК: У фильма уже много хороших отзывов. В своих комментариях люди пишут о красоте кавказских гор, о торжественности имперского Петербурга. Это всё надо видеть на большом экране. Это фильм о любви и о том, как люди, казалось бы, несовместимых друг с другом национальностей не могут жить друг без друга. Это фильм о нас. Он честный. Он сделан для людей.
На данный момент «Аманат» – самое значительное из того, что я сделал в своей достаточно долгой карьере. Такой фильм нужно видеть на большом экране, в большом зале. Если эти условия будут выполнены, вы окажетесь внутри события, а это всегда самое интересное.
Фото: Екатерина Тимошенко
Автор: Екатерина Тимошенко