Google Новости
Почему «Пищеблок» – мистическая фантастика, а не хоррор в чистом виде, в чём состоит главное заблуждение критиков, какие сцены оказались наиболее непростыми для актёров и чем проект будет интересен западному зрителю, программе «Синемания» рассказали режиссёр сериал Святослав Подгаевский и исполнитель одной из главных ролей Даниил Вершинин. Эксклюзивная премьера экранизации романа писателя Алексея Иванова прошла накануне 19 мая на платформе «КиноПоиск HD».
С: Ребята, какой была ваша первая встреча с творчеством Алексея Иванова?
СП: Наверное, первой встречей была книга «Географ глобус пропил», а позже я посмотрел и кино.
С: Даниил, кстати, а что вы предпочитает? Сначала смотреть кино, а потом читать книгу? Или наоборот?
ДВ: Сначала, как правило, идёт книга, а потом кино. Мне кажется, так интереснее.
С: Действие «Пищеблока» происходит в пионерлагере. Даниил, в силу вашего довольно юного возраста любопытно узнать, что для вас значат пионеры? Кто они для вас? Ведь вам наверняка что-то могли рассказывать родители и бабушки с дедушками.
ДВ: Для меня это скорее что-то такое загадочное. Те же страшилки на ночь, те же зубные пасты, которыми мажут девчонок. Вот что-то такое интересное и захватывающее, а ещё романтичное. С лесом и рекой, в которой можно искупаться, а потом позагорать на берегу.
С: Как вам кажется, почему дети так любят страшные истории на ночь?
ДВ: Наверное, потому что с ними интереснее засыпать (смеётся – прим. автора). Хотя вот мне самому страшные истории в детстве особо не рассказывали, в основном сказки читали.
С: Как вы сами относитесь к вампирам? Любите их?
СП: Я очень люблю вампиров. Мне безумно нравится фильм Романа Полански «Бал вампиров»
С: Кстати, как вы считаете, почему во всех фильмах про вампиров вампиры обычно такие красавцы? Вот взять хотя бы картину «Интервью с вампиром».
СП: Знаете, по-моему, существует некое устоявшееся мнение. Вампиры – это же такая аллюзия на высший свет.
С: К слову, об аллюзиях. Сюжет «Пищеблока» в некотором роде напоминает фильм Роберта Родригеса «Факультет». Только там вместо вампиров в противостояние с людьми вступают инопланетяне. А герой Даниила Вершинина, как и герой Элайджи Вуда, из хулигана превращается в примерного парня. На ваш взгляд, так случайно совпало?
СП: Я буквально недавно узнал о том, что кто-то вот так взял и провёл параллель. Хотя «Факультет» я помню и очень люблю, это один из самых ярких фильмов моего детства. Мне кажется, что вот эти все аллюзии и метафоры о существовании какой-то элиты всегда витали в воздухе. Просто иногда хорошие идеи приходят нескольким людям одновременно.
С: Даниил, вопрос к вам. Кто такой в вашем представлении пионервожатый?
ДВ: Это лидер, человек, который направляет на верный путь. Может быть, он даже даёт какие-то поблажки, закрывает глаза на что-то, чтобы дети смогли как-то себя проявить, раскрепоститься. Возможно, даже похулиганить.
СП: Скажу так, пионервожатый – человек несчастный, которого назначили следить за кучей неугомонных детей (смеётся – прим. автора).
С: Прям чувствуется, что, вы, Святослав, чуть постарше. Что у вас есть уже жизненный опыт (смеётся – прим. автора). Даниил, насколько сложно вам было сниматься в сцене с поцелуем под водой?
ДВ: Это довольно-таки непросто. Самое сложное, пожалуй, состоит в том, что нужно задерживать дыхание под водой и не всплывать раньше, поскольку требуется находиться на определённой глубине.
СП: Да, мы снимали несколько подводных сцен подряд, часа четыре, в реальном бассейне. С нами работали специальные операторы со своей специальной техникой. Они всех подготовили, потренировали актёров. Объяснили, как правильно нырять и как вдыхать воздух, чтобы не было положительной плавучести. Показали, как опуститься на определённый уровень и там целоваться.
#GALERY#
С: Святослав, в чём состоит особенность русского хоррора? Вы ведь снимали несколько фильмов, причём довольно успешных в прокате. Речь сейчас не о «Пищеблоке», а о ваших предыдущих работах.
СП: Мне кажется, никакой особенности нет, кроме того, что иногда мы вкладываем туда немного своего менталитета. Какую-то такую историю русской души.
С: А в чём тогда отличие хоррора от жанра мистическая фантастика?
С: Хорроры бывают очень разными. Есть более кровавые, такие, как «Техасская резня бензопилой». Есть психологические. Есть фильмы такие, как «Реинкарнация», где всё происходит медленно и атмосферно. Там никто не выпрыгивает из-за угла. Поэтому у хорроров очень много подвидов. Мне кажется, что у нас просто принято называть хоррором всё, что так или иначе связано с чем-то опасным.
С: Почему тогда «Пищеблок» – мистическая фантастика?
СП: В «Пищеблоке» хоррор как таковой появляется только в страшилках, которые рассказывают друг другу дети. И эта история существует как бы немного над жанром. То есть это скорее имитация. Но это всё не относится к хоррору, потому что это не основная линия абсолютно. Это просто как бы стилизация. А так «Пищеблок» мне вообще кажется приключением по большей части.
С: Святослав, некоторые специалисты утверждают, что фильмы ужасов и боевики – нетрадиционные для российского кино жанры. Что Россия – это про драмы, мелодрамы и социальное кино. Согласны?
СП: Нет. Я скорее соглашусь с утверждением, что в современной России жанровое кино появилось вообще достаточно недавно.
С: Некоторые критики, посмотрев первые серии «Пищеблока», заявили, что в сериале присутствуют совершенно неуместно эротические намёки. Как вы это прокомментируете?
СП: Критики, которые писали, что эротические сцены у нас неуместны, не видели более поздних серий. Насколько знаю, они посмотрели только первые три. Так вот дальше есть ещё более неуместные эротические сцены.
С: То есть вы ожидаете, что критики в ваш адрес будет гораздо больше?
СП: Я надеюсь на то, что так будет. Потому как эротизм, который у нас в кадре есть, люди по-разному воспринимают. Кто-то очень серьёзно к этому относится – закрывает глаза, отворачивается. Но «Пищеблок» так написан и так снят, что к этому нельзя относиться серьёзно. Это, скорее, такая ирония эротизма.
С: Святослав, как вы относитесь к традициям советского кинематографа?
СП: Очень хорошо! Я люблю советский кинематограф. Фильм Андрея Арсеньевича Тарковского «Зеркало» пересматриваю раз в год и всегда нахожу для себя что-то новое. Возвращаюсь в своё детство. Это такое кино, в котором можно даже не искать сюжет. Но ты смотришь его и понимаешь, что вот где-то с тобой было что-то такое. Вот подул ветер, листва зашелестела, трава закачалась, вот дети какие-то смотрят. Это настолько узнаваемо, что я какие-то совершенно сумасшедшие экспириенсы получаю от этого фильма.
С: Даниил, многих артистов после съёмок в успешных сериалах постигает довольно печальная судьба. Режиссёры начинают использовать их типаж. Простой пример – актёры из сериала «Интерны». Где бы они после ни появились, люди в первую очередь вспоминают этот проект. Вы не боитесь такого?
ДВ: Не боюсь. Я считаю, что это даже надо как-то использовать. Но в разных ролях что-то придумывать самому, какие-то фишки и особенности.
С:Святослав, в любом произведении искусства всегда есть отсылка к сегодняшним реалиям. В чём месседж «Пищеблока»?
СП: Я для себя это формулирую следующим образом. Если мы хотим разрушить систему, причём любую – нравится она нам или нет, мы должны готовиться к появлению новой взамен. А какой она будет, мы не знаем.
С: Для вас, как для режиссёра, чем отличались съёмки сериала от полного метра?
СП: Ничем, потому что продакшн «Пищеблока» такого качества, что он очень близок к производственной логистике полнометражного фильма. Сериал в этом случае отличается лишь способом рассказать историю, её структурой, сюжетными линиями и поворотами. Их здесь больше и рассказать это можно объёмнее.
С: Авторы фильма надеются на международный прокат. Чем сериал «Пищеблок» будет интересен западному зрителю?
СП: Мне кажется, он будет интересен именно наши менталитетом. Западному зрителю захочется посмотреть, как у нас там бойскауты ходили в красных галстуках и что с ними происходило.
Фото: Продюсерская компания «Среда»; Екатерина Тимошенко
Автор: admin