Рамис Ибрагимов о «Дяде Ване», современном театре и темпоритме Антона Чехова
В конце мая в Подмосковье завершился 21-й Международный театральный фестиваль «Мелиховская весна». В этом году в афише было заявлено рекордное количество постановок пьесы А.П. Чехова «Дядя Ваня» – целых шесть. Гостем нового выпуска «Синемании» стал режиссёр одной из постановок-участниц, режиссёр, художественный руководитель и основатель камерного театра «Диалог» Рамис Ибрагимов. В интервью он рассказал о своём восприятии творчества Чехова и попытался разобраться, почему его пьесы так популярны и востребованы по сей день.
С: Рамис, вы – выпускник Щукинского училища (Театральный институт им. Бориса Щукина - прим. автора). Скажите несколько слов о своих педагогах и о своей учёбе там.
РИ: У меня были потрясающие педагоги. Они прививали мне понимание подлинности проживания на сцене в актёрском плане, хотя я пришёл туда, уже будучи зрелым артистом. Но я не пропускал ни одной лекции, ни одного занятия ни по речи, ни по зарубежному театру. Это был восторг. Щукинское училище дало мне столько! И могу сказать, что мне невероятно повезло, поскольку на четвёртом курсе меня пригласили потихоньку преподавать.
С: Чему главному вас научила Щука помимо профессии?
РИ: Она научила меня душевному восприятию окружающего мира. Это не пафосные слова. Она научила меня этике поведения. Тем более мне, кавказцу по происхождению, это было приятно. Если идёт человек постарше, если идёт педагог, как я могу не встать и не поприветствовать его? Не поздороваться? Невозможно! Поэтому то же самое сегодня существует и в моём театре.
С: Вам в своё время довелось работать с Алексеем Германом-старшим. С тех пор кино изменилось. Оно стало жёстче и динамичнее. А театр изменился?
РИ: У меня – нет, а вокруг – да. Меня не то, чтобы печалит, но я задумываюсь над тем, почему вдруг сознание людей стало клиповым. Везде! Многие, кто приходит на спектакли нашего театра, часто говорят, что как-то долго действо идёт. Спрашивают, можно ли делать что-то быстрее. Наверное, это неплохо. Но я никогда этого не приму. Всё имеет право на существование. В этом плане всё субъективно. Вообще, наше творчество – вещь субъективная. Надо ходить, смотреть, учиться. Я учусь у своей молодёжи.
С: Рамис, как вы считаете, не является ли сегодня классический театр архаикой?
РИ: Думаю, что нет. Более того, я убеждён в этом. Находятся те, кто говорит, что старое надо убирать, потому что не тот темпоритм, что нужно делать новое, которое приведёт всех в шоковое состояние. Нет! Всё уже было. Поэтому то, что сегодня пытаются выдумать, с моей точки зрение бывает примитивно и очень сильно в лоб.
#GALERY#
С: Каково значение творчества Чехова для мировой культуры?
РИ: Очень сложный вопрос, но я попытаюсь на него ответить так, как я это ощущаю. Когда ты начинаешь в него вчитываться, ты понимаешь, насколько сегодня за простым действием его пьес складывается огромное, подлинное понимание жизни. Насколько он глубок по отношению ко всему, особенно к человеку. Это немыслимо, это потрясение.
С: Ваша постановка «Дяди Вани» идёт без малого четыре часа. Почему?
РИ: Потому что темпоритм, в котором существовали герои пьесы, не может жить сегодня клипово. Мне хотелось передать именно такое ощущение времени. Об этом, кстати, много говорили на фестивале «Мелиховская весна». В этом спектакле есть момент осознания, что зритель сидит и наблюдает за происходящим. Там наверняка есть много недостатков с точки зрения критиков, что это тяжело смотреть. Но как мне сказали зрители – вы заставляете нас работать.
С: Вы ведь практически десять лет вынашивали идею этой постановки. Почему так долго? Расскажите.
РИ: Я вообще не хотел Чехова ставить. Я считал, что его интересно читать, но открывать трудно. Он очень сложный в проявлениях. За кажущейся простотой скрыта такая глубина, которую не все актёры и режиссёры могут понять.
С: В этом году на фестивале «Мелиховская весна» было представлено шесть постановок «Дяди Вани». Почему он так популярен сегодня?
РИ: Знаете, я давно читал письма Чехова. В них он писал, что такое «Дядя Ваня» вообще, что там скрыто за Войницким. Это, прежде всего, душевная боль и раздрай, неустроенность. Ему не хватает душевного тепла. Мне кажется, именно поэтому многие обращаются к «Дяде Ване».
С: Кому сегодня нужен «Дядя Ваня»? Чем он может быть интересен нынешнему зрителю?
РИ: Взаимоотношениями мужчины и женщины.
С: В чём специфика театра «Диалог»? Как вы, художественный руководитель, можете её описать?
РИ: Уникальность состоит в любви режиссёра к актёрам. В творческой любви к профессии. В получении отдушины.
С: Насколько вообще важно проводить подобные «Мелиховской весне» фестивали в регионе, а не в столице?
РИ: Очень важно! Помимо того, что там появляются известные театры, туда приезжают наши коллеги со всей России и из-за рубежа. В этот раз мне удалось увидеть испанских артистов, польских.
С: Чем их Чехов отличался от отечественных постановок?
РИ: Их пониманием его творчества. И да, темпоритм у них с нами, конечно, тоже разный.
Фото: Алина Щукарева; Екатерина Тимошенко; личный архив Рамиса Ибрагимова
